— Не уверена, что у меня так получится, — протянула с сомнением, не в силах отвести от него взгляд. Здесь, сейчас, Райан не был похож на себя. На нем обычная льняная рубашка с закатанными рукавами, серые трикотажные брюки, пшеничные пряди в беспорядке, лицо без грима и макияжа. Он был естественным, живым и непосредственным. Настоящим. И с таким Райаном мне было приятно находиться рядом. Наши плечи касались друг друга и это невинное касание… странным образом волновало.
— Я уже давно за тобой наблюдаю. Все три раза. У тебя широкий диапазон. Ты берешь и более высокие ноты, но по какой-то причине в этой песне боишься.
— Боюсь?
— Основная ошибка любого певца — страх. А страх сидит здесь, — он указал пальцем на висок. Действительно, все наши страхи в голове и только там. Как правило, то, чего мы боимся — иллюзорно и не существует в действительности. Во всяком случае, в пении это непреложная истина. — Ты можешь. Нужно только забыть о страхе. Пробуй.
Я робко пробежалась по клавишам, но поняла, что в присутствии Макнамары вовсе не могу петь.
— Так не пойдет, — возразил он. — Представь, что ты одна. Представь того, о ком и для кого написана эта песня. Твой голос летел, потому что пела душа… Я не часто восхищаюсь другими исполнителями, но ты удивительно поешь.
— Спасибо, — смутилась еще больше. Знал бы он, что песня написана о нем и… из-за него. Собралась и мы попробовали спеть вместе. Райан без труда взял нужную ноту, а я даже не отважилась попытаться. Мы пробовали и пробовали. Несколько раз я даже взяла эту злосчастную высоту, но нота выходила слабой, рассыпалась на вершине, а выход из нее вообще не удавался.
— Страх и только он мешает тебе раскрыться. Давай переключимся. Споем что-нибудь отвлеченное? Как тебе Liопеl Riсhiе — hеllо?
— Изумительная композиция.
— Для изумительной девушки.
Сказал и, не дожидаясь реакции, пробежался по клавишам. Удивительное дело. Он снова меня клеил. Настоящую меня. Но это так не было похоже на грубые приставания к Лире в образе Джаззи, что комплемент не задел, не обидел и не оскорбил. Он тронул струны моей души, которые озарили ее светлой музыкой влюбленности. В этот момент я поняла, что начинаю терять голову.
А мужчина, тем временем, уже услаждал мой слух бархатистым голосом. Кивнул, давая знак, что теперь моя часть. Я закрыла глаза, чтобы окунуться в мелодию, в смысл слов и раствориться в настоящем мгновении, которое хотелось продлить на бесконечно долгое время. Наши голоса звучали гармонично, дополняли и раскрывали друг друга.
На последних нотах мы замерли, понимая, что это был идеальный дуэт, даже несмотря на отсутствие предварительных репетиций. Я чутко следовала за голосом Райана, а он вел нас и подстраивал мелодию под особенности нашего исполнения прямо на ходу.
Когда музыка и голоса стихли, могла поклясться, наши сердца бились в унисон, и мы испытывали одинаковые эмоции: счастье и восторг. Так всегда бывает после великолепной репетиции, во время которой удалось выполнить самые сложные упражнения. Но в этот раз пьянящий коктейль эмоций был дополнен чем-то, чего я прежде не испытывала. Я дрожала, как фортепианная струна на высокой ноте… Затуманенный взгляд Райана опустился на мои губы и привел в чувство:
— Все, мне пора! — улыбнулась, оборвав натянувшуюся между нами нить напряжения. Но ноги вросли в пол, и я не смогла даже сдвинуться с места.
— Как тебя зовут?
— Клодин, — выпалила, не задумываясь и не моргнув, вспомнив почему-то Клода. Судя по выражению лица блондина, он тоже подумал о своем менеджере:
— Клодин?
Вместо ответа я глупо хлопала глазами, пытаясь побороть разливающуюся внутри тоску от того, что собиралась сделать: уйти. Это все закончилось. Пять минут сказки и искренности — максимум, что я могла себе позволить. Впрочем, с Райаном, да еще в образе Джаззи, я не надеялась даже на это. А своей привычной внешностью, разумеется, заинтересовала звездного повесу. Стало невыносимо горько. Я почти возненавидела природу за то, какой она меня создала и за то, что мужчины предпочитают душе женщины ее внешность. Пока не передумала, встала, взяла вещи и выскочила из зала:
— Клодин! — донеслось вслед, но… как и в прошлый раз, Райан даже не стал пытаться меня остановить.
Я добралась до номера и первым делом кинулась в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Волосы растрепаны, в раскрасневшихся глазах застыли слезы, а на щеках — нездоровый румянец. Умылась ледяной водой, пытаясь при этом себя убедить, что непонятная реакция тела вызвана исключительностью момента: красивая песня, великолепный партнер, безукоризненный инструмент и игра на нем… К тому же, воплощение мечты о карьере певицы настолько близко, что протяни руку и все получится. Наверняка, стоит сказать Райану о своей мечте, как на следующем концерте я буду петь с ним на одной сцене. Но я не могла. Просто не могла.
Приняла контрастный душ, заказала завтрак и села работать. Следовало выкинуть из головы лишние мысли, глупые мечты и надежды. Я никогда не соглашусь на сцену через постель. Даже если придется делить эту самую постель с красивым и богатым парнем. Лучше буду долгим и упорным трудом добиваться признания сама, чем плутать короткими, но такими кривыми дорожками.
Первым делом проверила блог. Уже миллионы просмотров и сотни тысяч комментариев, в которых меня поносят, на чем свет стоит. Впрочем, я начинала понимать, что имел в виду Клод. Обо мне говорили блогеры, писали интернет-издания, на моей почте десятки сообщений с просьбой дать интервью, а на телефоне — пропущенные вызовы с неизвестных номеров. Вспомнился анекдот: «И хочется, и колется», — подумал ежик, залезая на кактус. Кактусом, в данном случае, была я. Колется, никому не нравится, на вид вообще невзрачное и непонятное нечто, но все хотят заполучить меня и мое мнение для продвижения своих статей и выпусков.
Усмехнулась, сделала в блоге короткую запись о том, что ночью Макнамара едва не сорвал голос, поэтому, если на следующем концерте будет хрипеть, можно поблагодарить фавориток. После этого решительно нажала на крестик в правом верхнем углу — иначе бы никогда не ушла из блога — и принялась изучать фотографию ворона. Поиск по картинке в Gооdlе не дал результатов. Я перерисовала пентаграмму в стандартной программе, прогнала и ее через приложение «поиск по картинке», но снова пустота. Элементы, которые имелись на искомом изображении, встречались в разных пентаграммах, но точного попадания не было.
Вовремя вспомнила, что в университете, где преподает мама, имеется кафедра древностей. Если где и могут пролить свет на происхождение странного символа и его связь с вороном, так это там. Возможно, они даже смогут объяснить отсутствие сердца у птицы. Отправила фотографии и пошла собираться. Решила, что для выхода в город не стану накладывать грим. Прогуляюсь в естественном облике. Лондон большой и вероятность, что столкнусь с Райаном, настолько мала, что выше шанс быть убитой молнией во время грозы.
* * *
Всю репетицию Макнамара думал о загадочной незнакомке по имени Клодин. Ее внешность идеальна, к тому же, девушка невосприимчива к магии певца. Но, что поразило больше всего — это чудесный голос, который звенел колокольчиком в его голове, не желая оставить ни на секунду. Звякнув по клавишам, мужчина поднялся и немедля отправился в свой номер, вызвав Клода.
